Алтарь - Страница 57

— Где же ты так долго, сердечко мое?

Волосы длинные, русые, распущенные. Круглое лицо, карие глаза, пухлые губы небольшого рта. Вилия ощутила в сердце какой-то неприятный зудящий укол. Ревностью это быть не могло — ведь хранительница, воспитанная среди женщин, разделяющих на всех общего эмира и не имеющая иной любви и уважения, кроме любви и уважения к Великому, никак не могла испытывать ревности. Хотя — кто знает?

— С духами общался, Шелонь, — погладил ее волосы Словен, наклонился и поцеловал в глаза. И опять хранительница ощутила неприятный укол.

— Притомился, милый. Снеди принести?

— Не тревожься, родная моя. — Обняв ее за плечи, князь довел супругу до топчана, прикрытого толстым тюфяком и застеленного льняной простыней. — Малого не беспокой…

Он погладил сильно выпирающий живот жены, потом с небольшим усилием — видимо, преодолевая слабое сопротивление, уложил на спину, укрыл темной медвежьей шкурой:

— Старший как?

— Сразу после заката уснул, — ответила женщина. — Скоро ты? Мне одной холодно…

— Сейчас, лягу…

Словен, расстегнув пояс, кинул его на лавку, отошел к узкой щели окна, пока еще ничем не затянутого. Остановился, глядя куда-то во мрак. Хранительница направилась к нему — но внезапно князь обернулся, настороженно оглядываясь, потом тихо спросил:

— Это ты, Феич?

— Не он, — сонно сообщила Шелонь. — С самого утра не видела. Ложись, на рассвете опять кто-нибудь придет, поднимет до зари.

Ступая как можно тише, Вилия отодвинулась к двери, немного подождала, давая успокоиться звериному чутью дикарей, после чего, тихонько приоткрыв и закрыв за собой дверь, вышла наружу. Дальше остановить ее не мог уже никто.

* * *

В Клан она вернулась на новой вечерней заре — путь на легкой долбленке вниз по течению сперва Волхова, а затем Невы много времени не занял. Вытащив лодку на берег, она прошла в святилище, спустилась под землю в свою келью, взмахом руки подвесила под потолок светящееся облако, села на постель, откинулась на завешенную козьей шкурой стену.

Вскоре послышались шаги, и в келью подруги заглянула Милана:

— Ты вернулась, Вилия?

— Нет, на дереве сижу, — криво усмехнулась хранительница.

— А кто тебя знает, — отмахнулась подруга. — С тебя станется морок прислать. Вот я тебе молока принесла. Попей с дороги. Устала?

— Даже не знаю, — ответила Вилия. — Веслом помахать пришлось изрядно. Но там интересно. Мы такого никогда в жизни не видели. Наверное, город Неб, из которого привезли Великого, был таким же: высоким, шумным, многолюдным. С большими белыми домами.

— Тебе нужно побриться, — протянула крынку Милана. — Волосы выросли с ладонь уже. Что номария скажет?

— А зачем мы бреем голову, ты не знаешь? — сделав несколько глотков, поинтересовалась девушка. — Помнится, мудрость Нефелима не накладывает на них никакого запрета.

— Так принято, — пожала плечами подруга. — Хранительницы поступали так всегда.

— Ах, вот оно что, — покачала головой Вилия. — Оказывается, мы тоже чтим заветы предков. Однако когда нам рассказывали о Кемете, то что-то упоминали и о парикмахерах — о тех мастерах, что изготавливали парики и с большим искусством делали прически. А раз прически кому-то делались — значит, кто-то волосы не брил? Только не говори, что это были безмозглые дикари. Дикари никогда не делают себе прически. Тем более — у искусных мастеров.

— Похоже, поездка к новоселам смутила твои души, Вилия, — слегка прищурилась подруга. — Ты только номарии ничего такого не говори. Как бы не осерчала. Ты для нее ничего интересного не привезла?

— Для номарии?

Хранительница торопливо допила молоко, вернула подруге крынку, поднялась, заглянула в выемку в стене, заменяющую одновременно и шкафчик, и небольшой столик, извлекла оттуда кувшин, деревянную миску, плеснула в нее немного воды. Дождавшись, пока та успокоится, девушка провела над поверхностью ладонью, произнося заклинание, поставила набок, вгляделась в свое отражение. Осторожно пригладила непривычно длинные волосы. Потом раскрыла сверток, достала тонкий кожаный ремешок, тисненый небольшими треугольничками, приложила ко лбу, обернула голову и завязала на затылке. Потом взяла кольца, повесила у правого и левого виска, взглянула на себя еще раз.

— Здорово! — восхищенно воскликнула Милана. — Откуда они у тебя?

— Смертные поднесли.

— Слушай, а возьми меня с собой? Я тоже хочу!

— Так рядом они совсем, — довольно улыбнулась хранительница. — Два перехода всего.

— Да, — тяжело вздохнув, отмахнулась девушка. — Номария все равно отберет. Спрячь лучше, коли сохранить хочешь.

— Посмотрим, — холодно ответила Вилия. — Посмотрим.

* * *

К главе Клана хранительница явилась утром. Отдохнув в мягкой постели, она чувствовала себя сильной и бодрой, как никогда. Тяжелые подвески приятно холодили виски, а вот непокрытой голове в прохладном храмовом зале было непривычно тепло.

— Ты ли это, дитя мое? — увидев ее, номария от удивления даже привстала. — Что с твоей головой? Похоже, ты не брилась больше двух десятков дней! И что это за кольца?

— Так выглядят женщины в городе осевших у южного озера смертных, номария, — поклонилась Вилия. — Я не хочу сильно от них отличаться. Мне кажется, тайну Клана будет намного легче скрыть, если мы сможем затеряться среди смертных, а не прятаться от них.

— Разве смертных так много, что среди них может затеряться почти тысяча хранительниц? — удивленно приподняла брови глава Клана.